Как китайский архитектор белорусскую церковь в Лондоне построил. Интервью с Tszwai So

История этого молодого человека удивительна. Он вырос и получил первоначальное образование в Гонконге. В 2003-м — переехал в Лондон, чтобы продолжить обучение архитектуре уже в Кембридже. До 2007-го Дзиуай знал о Беларуси лишь самые общие сведения: для него она была одной из пост-советских республик. В то время молодой архитектор занимался переделкой церковных зданий под жилые. В ходе переговоров по одному из таких зданий судьба свела его с отцом Сергеем Стасевичем из Белорусской католической миссии. Дзиуай стал активно интересоваться нашей страной, читать про нее книги, изучать историю и архитектуру. В 2011-м — принял униатство. В 2013-м — посетил Беларусь, и провел здесь две недели, разъезжая по небольшим городкам и поселкам, знакомясь с образцами церковного деревянного зодчества, делая наброски от руки и фантазируя о том, какой могла бы стать современная белорусская часовня. А в 2016-м он свою мечту реализовал, построив в Лондоне небольшую деревянную церковь рассчитанную на 40 прихожан… Как, зачем, почему? С этими и другими вопросами dom-expert.by обратился к самому архитектору. Беседа перетекла в полноценное интервью, которое мы и предлагаем вашему вниманию.

— Вы переехали в Гонконг будучи ребенком. Откуда и где именно прошло ваше детство, какие самые яркие воспоминания у вас сохранились о жизни до Гонконга?

— Я переехал в Гонконг, когда мне было 2-3 года, и очень мало помню о чём-либо, происходившем ранее. Белорусские СМИ постоянно упоминают, что я китаец, возможно, оттого, что это звучит более экзотично. Но, как это ни парадоксально, у меня никогда не было китайского паспорта, и на самом деле я — гражданин Великобритании. Я вырос в Гонконге еще в то время, когда тот был британской колонией.

— Расскажите об обучении в Гонконге? Какого качества было это обучение, на чем делались акценты преподаватели, и почему вы решили продолжить учебу уже в Лондоне?

— Поскольку во время моей учебы Гонконг являлся британской колонией, система образования в точности повторяла британскую. Я переехал в Англию, поскольку искал новый старт после окончания университетского образования и Лондон был предсказуемым направлением — как раз ввиду «особых отношений» между Британией и Гонконгом.

И гонконгский университет и магистратура Кембриджа уделяют одинаковое внимание практике и теории. В Кембридже вообще считают, что теория бесполезна, если её нельзя применить в практическом русле. Процесс обучения начинается с 3-летнего бакалавриата, за которым следует один год практики и два года пост-бакалавриата. Минимум ещё один год практики требуется, чтобы кандидат смог сдать экзамен, позволяющий практиковать. Профессиональный экзамен включает в себя очень много практических вопросов, контрактного и строительного права.

— Давайте чуть подробнее поговорим о вашем проекте. Помогала ли вам вера во время проектирования церкви? Было ли какое-то озарение, инсайт насчет формы, размеров, деталей интерьера или экстерьера?

— Да, это всё же церковное здание и мне было важно понимать значение литургических и символических канонов церкви. Этот проект предназначен для определенной конфессии: Белорусской Греко-Католической Церкви, так что это в одинаковой мере и этническое сооружение, и религиозное — оба предназначения одинаково важны.

Процесс созидания был довольно длительным: я разрабатывал дизайн на протяжении двух лет. В процессе проектирования много размышлял, рефлексировал и часто использовал интуицию. Дизайн выстроился постепенно, неосознанно.

— Внутри церкви, в одном месте видны торчащие из стены деревянные штифты. Это вынужденное решение или они были оставлены специально? В чем символизм подобного решения?

— Эти штифты в английском называются «pegs». Они специально сделаны выступающими, и это очень распространенная традиционная техника в плотничьем деле. Но в данном случае штифты немного длиннее, чем обычно, что делает их более заметными. Я почерпнул эту мысль у Тарковского и убеждён лично: для архитектора или автора очень важно предоставить зрителям возможность развить их собственное понимание объекта творчества, в соответствии с их собственными убеждениями. И моя работа как архитектора — создать такие условия, создать атмосферу, но и оставить некую неоднозначность, недосказанность. Значение того или иного элемента в итоге разовьётся само по себе, внутри каждого

— Волнистые стены — что они характеризуют? У многих возникают ассоциации с волнами, идущими по воде от брошенного предмета, символизирующие зыбкость и изменчивость нашего мира.

— Мой ответ на этот вопрос будет таким же, как и на предыдущий. Отчасти такое решение было навеяно барочной церковной архитектурой 18 века в Великом Княжестве Литовском. Отчасти — красивыми лесами и березовыми рощами Беларуси. Но, получившиеся в итоге волнистые стены не имеют однозначного толкования — аудитория сама должна раскрыть их значение.

— С чем были связаны габаритные размеры построенной церкви? Ограничения по бюджету, по территории, или есть некий религиозный подтекст в существующих пропорциях здания?

— Размер часовни был ограничен присутствием 17 защищённых старых деревьев, которые её окружали. Нам не разрешили строить близко к деревьям и, таким образом, основание часовни ограничили площадью 75 кв.м.

— Купол и крыша церкви отделаны дранкой. Почему именно этот материал? Вы стремились сделать полностью деревянную церковь, или были другие мотивы?

— Причина проста: аутентичные белорусские деревянные церкви использовали этот материал вместо металла.

— Использовались где-либо в церкви металлические элементы каркаса, крепежа?

— Небольшое количество металла в здании использовано, но все эти элементы спрятаны от взора прихожан и не заметны при внешнем осмотре.

— В СМИ промелькнула информация, что это первая деревянная церковь, построенная в Лондоне со времен Великого пожара 1666 года. А как вы защитили от огня своё здание?

— Никто не может защитить здание от поджога. Но дерево, которое мы использовали — очень высокого качества и, чтобы оно сгорело полностью, потребуется много времени.

— Церковь построена в 30-ю годовщину ужасной Чернобыльской трагедии, как память жертвам и напоминание ныне живущим. Хотелось бы узнать ваше собственное отношение к атомным электростанциям — считаете ли вы, что дешевая энергия стоит той потенциальной опасности, которая заложена в каждой АЭС? Ведь кроме Чернобыля была еще и Фукусима, и не факт, что это последний случай аварии на АЭС…

— Я думаю, что при всем разнообразии чистых альтернативных источников энергии (например, энергии солнечного света), использование АЭС теряет свою актуальность. Хотелось бы видеть в ближайшем будущем прогресс «зеленых» технологий и отказ от атомной энергетики.

— Вас не смущает тот факт, что построенная церковь — униатская, по сути — католическая, в то время, как большинство населения Беларуси — православные? Не видите ли вы здесь некоего логического диссонанса?

— Да, я хорошо осведомлён об этом факте, и в настоящее время в Беларуси, наверное, даже больше атеистов, чем православных верующих. Однако до Русской оккупации в конце 18 века в Беларуси было больше униатов, чем православных.

— Думаю, после этих слов наших читателей заинтересует ваше отношение к Беларуси. Вы знаете о существовании нашей страны всего 10 лет. А ведь это — лишь крохотная часть белорусской истории. Как много вам известно о прошлом нашей страны?

— Мои знания о Беларуси были весьма ограничены до момента, когда я познакомился с сообществом Белорусской диаспоры в Лондоне. Конечно, я слышал об этой стране с момента, когда Советский Союз распался. Но название Беларуси переводилось как «Белая Русь» во многих языках. А это даёт неверное представление, что Беларусь в какой-то мере продолжение России, это не хорошо. С тех пор я узнал много нового…

— Во время визита в Беларусь — какое впечатление на вас произвела страна и люди? Что запомнилось больше всего?

— Беларусь очень красивая страна. Сельская местность просто бесподобна, и Минск — один из самых чистых и упорядоченных городов Европы. Я думаю, что среди тех, в которых я когда-либо бывал, только Осака и Токио могут сравниться с Минском в чистоте.

Белорусы очень разные, невозможно их охарактеризовать обобщённо, но те, с которыми мне удалось познакомиться — очень образованные и умные люди, с хорошим чувством юмора.

Мне очень сложно выбрать что-то одно, что запомнилось мне больше всего в стране. Но я должен сказать, что Минск произвёл на меня очень сильное впечатление. И еще мне понравилось проводить время под открытым небом, в Музее народной архитектуры и быта.

— На вас большое впечатление произвела белорусская деревянная архитектура, вы даже высказались, что многие из наших старых церквей достойны занесения в список наследия ЮНЕСКО. Можете привести конкретные примеры построек, и что именно в архитектуре этих зданий вы посчитали уникальным?

— Эти деревянные церкви 18 века определённо заслуживают места в списке всемирного наследия ЮНЕСКО. Они уникальны в сравнении, как с русскими деревянными церквями, так и с центрально-европейскими деревянными церквями Словакии или Трансильвании. Я даже написал статью о старых белорусских церквях по запросу журнала Королевского Института Британских Архитекторов в марте этого года. Сделал это для того, чтобы показать британцам, почему эти деревянные церкви уникальны. Оригинал статьи вы можете найти здесь, или скачать в формате PDF по ссылке в конце статьи.

— Вы собираетесь выучить белорусский язык для того, чтобы досконально заняться изучением белорусской архитектуры и в дальнейшем написать о ней книгу на английском языке. Как вы считаете — кому будет интересна эта книга? Ведь белорусская диаспора в Лондоне насчитывает порядка 5000 человек, а среди прочих — мало кто даже догадывается о существовании такой страны, как Беларусь.

— Вы будете удивлены, как много британцев интересуются Беларусью и её культурой, просто знают о ней немного. Очень хорошо, что сейчас Naviband с их удивительными голосами привлекают к стране внимание людей на Западе. В некоторой мере и построенная мной деревянная часовня привлекла дополнительное внимание к Беларуси в Лондоне. Кстати, церковь будет открыта для всех в рамках Лондонского фестиваля архитектуры текущего года.

Я также должен подчеркнуть, что Минск имеет очень хорошую коллекцию советской архитектуры. И я хотел бы найти белорусов, которые заинтересованы в сотрудничестве над подготовкой публикации моей книги на английском.

— Нам известно, что вы вдохновляетесь архитектурными работами Маковеца и Гауди. А нравится ли вам кто-то из советских архитекторов?

— Да — было сложно назвать одного самого любимого архитектора, и да — Маковец был моим героем. Но мне очень нравятся и многие архитекторы-конструктивисты из Советского Союза. Их появление было глотком свежего воздуха для архитектуры: когда они впервые представили свои авангардные идеи — то просто опередили время. Ладовский и Чернихов — мои любимые, особенно Чернихов. Еще очень нравится старое здание государственной библиотеки на улице Красноармейской — прекрасный экземпляр конструктивистской архитектуры, если я не ошибаюсь, оно было спроектировано Г. Лавровым.

— Не могли бы вы назвать кого-то из белорусских архитекторов, кого вы лично считаете хорошим специалистом или примером для подражания?

— Иоганн Глаубиц — очень лёгкий выбор, он был гением и напрямую вдохновил мой проект. Мне также нравится работа Иосифа Лангбарда. И даже сегодня, в современное время, в Беларуси много талантливых молодых архитекторов, чьи работы мне по душе. Например, Бюро 35 или ZROBYM architects. В вашей стране никогда не было недостатка в молодых талантливых архитекторах, и я надеюсь, что смогу встретиться с ними когда-нибудь в Минске лично.

— Звучит невероятно, но уже сейчас вы знаете о белорусской архитектуре больше, чем большинство белорусов. По вашему мнению — в каком направлении предстоит двигаться белорусской загородной архитектуре? На что должны быть похожи белорусские дома? Из каких материалов сделаны?

— Только белорусы имеют право решать, как должны выглядеть их дома в будущем, иностранцы вроде меня не должны иметь какого-либо права говорить местным жителям, что им делать и как строить. Конечно, дерево всегда будет тем материалом, который наилучшим образом представляет вашу страну, Беларусь имеет очень сильную связь с лесом. Одна из моих любимых песен — Беловежская пуща в исполнении «Песняров» — очень хорошо объясняет эту связь.

— Тогда расскажите о проекте своей мечты: что это будет за здание, где, из каких материалов?

— Когда я был студентом, то много читал о европейском наследии уникальных деревянных церквей: в Норвегии, Словакии, Румынии и России. И у меня всегда была неосуществимая мечта — построить деревянную церковь. Живя в многонациональном Лондоне, в принципе не было необходимости строить деревянную церковь. И кто бы мог подумать, что в один прекрасный день эта прихоть стала реальностью! Поэтому можно сказать, что свой проект мечты я уже построил…

— Большинство архитекторов строят себе жилье сами. Вы об этом уже задумывались, предпринимали какие-либо конкретные шаги? Может быть, даже есть проект своего частного дома?

— Да, я хотел бы построить деревянную дачу в Беларуси — это моя следующая мечта. Я планирую сделать это когда-нибудь, может, через 5-10 лет… Но кто знает, что несёт нам будущее?

— Хотели бы вы иметь возможность приезжать в Беларусь постоянно (получить вид на жительство или даже второе гражданство)?

— Да, я бы с удовольствием хотел приезжать в Беларусь часто, иметь здесь дачу и офис в Минске. Мне очень нравится ваша страна.

Беседовал: Дмитрий Малахов

Photo by: Spheron Architects, www.archdaily.com, photographer Sasha Belavokaya.