Резьба по дереву как образ жизни: мастер из глубинки раскрыл секрет успеха

В его руках вторую жизнь обретает любое дерево. Старое и сухое, или влажное, свежеспиленное. Сучковатое, изъеденное насекомыми или нетронутое годами. Любой плотности и консистенции… Анатолий объездил полмира, оставил свои скульптуры во многих странах, но вернулся в Беларусь и продолжает творить в своей родной деревне. Заказы продолжают поступать к нему отовсюду, в мастерской каждый день горит свет, а звук работающей бензопилы стал для соседей уже привычным звуковым фоном. Мы встретились с мастером и расспросили его о тонкостях профессии и отношениях с заказчиками.

Анатолий Трус родился в 1980 г. в деревне Присынок Узденского района. Он — четвертый в поколении мастеров-резчиков. Может и пятый, сказать сложно — дальше прадеда история теряется. Но в том, что его отец, дед и прадед зарабатывали руками и многое умели, Анатолий не сомневается: в старом отцовском доме достаточно тому подтверждений. «Прадед и дед были стельмахами. Считается, что это мастера по колесам, но у нас это был профессионал более широкого профиля, который может изготовить всё: от бочки до сруба дома или искусного церковного купола», — не без гордости рассказывает собеседник.

Отец Анатолия долгое время работал шахтером в Ростове, а когда вернулся с семьей в Беларусь — стал водителем сельхозтехники в Узденском районе. Резьба по дереву была для него хобби, которое он практиковал в свободное время. Всерьез занялся деревом только когда вышел на пенсию и смог посвятить этому ремеслу все свое время. Предпочтение отдавал плоской рельефной резьбе, церковным окладам. В доме до сих пор хранится чемоданчик отца с оставшимися рабочими деталями. Даже удивительно, что по-настоящему Анатолия резьбе отец не учил.

«Когда я был совсем маленьким, дед садил меня рядом с собой, я стругал зубчики для граблей, в этом вся была моя работа и обучение, — с улыбкой вспоминает Анатолий. — А когда стал постарше, отец меня не допускал ни к каким инструментам, в целях безопасности. Мне хотелось, а не давали. Но я очень много наблюдал, как работает отец, видел его отношение к резцу и дереву. А потом я уже стал сам потихоньку «тягать» инструмент, делать что-то за сараями, постепенно набивал руку. Так и выучился. А как выполнить какую-то конкретную работу — такому никто никогда не научит. Это должно быть огромное желание, тяга к этому ремеслу, а дальше — практика, опыт. Все, чему тут можно научить — это технике безопасности, как не пораниться. Резцы по дереву очень острые…».

Анатолий показывает деревянную коробку с инструментом. Даже на непрофессиональный взгляд заметно, что инструмент — старый. Мастер тут же подтверждает наблюдения: «В этой коробочке — дедовские инструменты, им около 90 лет. Меняются только ручки, они разбиваются при работе, это расходный материал. А сталь — выкована вручную, по неизвестным ныне технологиям, с добавлением редкоземельных элементов: вольфрама, углерода, и бог знает чего еще. Эта сталь — вечная, а ее характеристики таковы, что плотность древесины не имеет значения: резец входит в любое дерево, как в масло. Наточить этот инструмент невозможно: можно только подводить его, подтачивать. Для этого нужен брусок с мельчайшим зерном — раньше такие выпускали для заточки опасных бритв, шли с ними в комплекте. Вот этот брусок я смачиваю водой и на нем медленно подвожу инструмент. Действительно медленно: на подводку одного резца уходит 5-6 часов времени. А выполнять эту процедуру нужно раз в 2-3 месяца».

Нам было очень интересно взглянуть на первые шаги автора в художественной резке, но ни самих работ, ни их изображений не сохранилось.

— Вещи у меня не задерживаются — даже те, что я делаю для себя, просто так — впоследствии дарю. Поэтому из первых работ ничего не осталось. Помню, что первой моей статуэткой стала маленькая бабулька (сантиметров 10 высотой), я ее сделал еще в 8 классе школы. Что-то делал «втихаря», сидел, строгал в школе под партой. Много ложек делал, гномы были по 23 см высотой… Все раздарил. То были самые первые шаги в резке по дереву, конечно, я их помню.

Анатолий закончил узденский лицей, с переводом в ВУЗ на третий курс. Но не пошел — понимал, что смысла в этом никакого, что у него свой путь — работа с деревом. Со временем стал заниматься более сложными работами: объемной резьбой, от малых размеров перешел к большим, стал делать более сложные скульптуры, стараясь приблизить их к «живому», естественному виду. Когда не стало отца, Анатолий стал заниматься резьбой постоянно, и зарабатывать этим себе на хлеб.

— Смысла в заработке резьбой я долгое время не видел. Хотя первые деньги стал получать еще в 9-м классе — когда вырезал розы, гномов… Ценника не ставил: сколько дадите, столько и хватит. Дело было не в деньгах, а чтобы сделать человеку приятно, удивить его. Меня к этому делу просто тянуло. Когда появилась первая бензопила Husqvarna — я практически сразу пошел в лес и начал там работать: пилить, резать, оттачивать навыки. А уже после училища стал вырезать в больших формах: скульптуры, лестницы, купола в храмах… Мои способности заметили и начали приглашать на работу, оплачивать ее.

В какой-то момент Анатолия стали приглашать на работу в другие страны. О конкретных заказчиках мастер предпочитает не говорить — среди них много известных и влиятельных людей.

— Я много мест объездил, довелось пожить/поработать и в экзотических странах, например — Африки (на этом материке оставил более 30 скульптур). Мне даже предлагали остаться там в Ливии, работать постоянно. Но я не захотел. Меня тянет сюда в лес, наш, белорусский. Я не гонюсь за большими деньгами, работаю в пределах разумного, чтобы семью можно было обеспечить. Сегодня определенная часть клиентов — состоятельные люди из правительства России и Беларуси. Но и от более мелких заказов я обычно не отказываюсь, если работа по душе приходится.

— С заказчиками я работаю по-разному, — продолжает Анатолий. — В первую очередь — выслушиваю, смотрю, что он за человек, пытаюсь понять, чего хочет. Учитываю, с каким выражением лица должна быть скульптура, какой характер передавать и т.д. Если поступает конкретный заказ на изображение кого-то или чего-то — изучаю предмет досконально: смотрю в интернете, изучаю материалы на бумаге, рисунках. Затем — приступаю к работе, отчитываюсь перед клиентом поэтапно (если ему это нужно). Вот закончил голову — отчитался, закончил туловище — отчитался, и т.д. Но в любом случае, я делаю так, как вижу, в моей работе очень много творчески-интуитивного.

Изучив законченные работы Анатолия в мастерской, обращаем внимание на то, что все они сделаны из разной древесины. Задаем вопрос о том, как происходит подбор материалов, и есть ли у мастера фавориты среди сортов древесины.

— Тип древесины я не всегда выбираю сам. Иногда клиент говорит: хочу из дуба, и все тут. Тут не спорю. Но если предпочтений к древесине нет — исхожу из поставленной задачи. В случае с дубом — совершенно другая финишная обработка, чем в случае с осиной. Когда шлифуешь дерево, покрываешь его чем-то — тоже всё разное. Скажем, покрытия или пропитки на дубе будут выглядеть светлее, чем на другом дереве. И так далее, нюансов тут много.

Поэтому и любимой породы у меня нет. Самое мягкое и податливое дерево — липа. Оно всю жизнь живет с человеком, из нее делали и делают посуду. Самое твердое дерево, которое массово встречается в Беларуси — это дуб, оно еще и благородное. С лиственницы раньше выполняли рамы для окон, террасы, и т.д. Словом, для любой древесины есть свое предназначение и предпочтения.

Дерево ищу то, которое никому уже не пригодится: их пилят на щепу обычно, или пускают на дрова. Это пеньки, кривые деревья, стволы, поваленные ветром. Что-то нахожу сам, что-то — выписываю с лесопилки. Если крупногабаритную скульптуру заказывают внутрь здания, то дерево распиливаю на бруски, заношу внутрь, там собираю, и только потом из него вырезаю скульптуру, уже в помещении.

Иногда приходится мастерить прямо у заказчика на участке — когда дерево «на корню». В парках или еще где-то — иногда встречаются аварийные деревья, или пораженные короедом. Такие мне тоже нередко отдают в работу, я там прямо по месту и вырезаю.

При этом, как действительно увлеченный своим делом профессионал, Анатолий не испытывает пиетета к каким-то определенным изделиям, получает удовольствие от работы с любыми заказами.

— Мне нравится все — от мебели до скульптур. А вот с камнем работать не люблю и не хочу, не мое это. Хотя предложения поступали, и не одно. Но камень — он холодный, а дерево — теплое. Есть такое поверье: если начнешь работать с тем, что тебе не нравится, оно заберет у тебя то, что по-настоящему твое. Поэтому я и не берусь.

А вот за что мастер берется с удовольствием — так это за реновацию/восстановление старых деревянных вещей. Таких у него целая коллекция: на территории Беларуси до сих пор немало старых, заброшенных «панских маёнтков» и просто — древних изб. Люди покупают участки земли с такими строениями, и порой желают восстановить или освежить какие-то вещи, чтобы они продолжали жить в интерьере нового дома. Наше внимание привлекли две двери, который сейчас обрабатывает мастер. Обе — 16-го века.

— Эти двери привезли с какого-то заброшенного панского маёнтка. Там клеймо мастера стояло с годом выгравированным. Двери из лиственницы, ей за 400 лет — и хоть бы что, верхний слой снял — внутри древесина цельная, никем не поеденная, благородная. Чем-то эти двери однозначно покрывали, поры забиты у дерева. Но чем — непонятно, запаха никакого не осталось.

Об этом не все задумываются, но наши предки тоже умели обрабатывать дерево. Было много технологий, которые передавались из поколения в поколения и были утеряны. А некоторые — сохранились, и работают до сих пор, я регулярно их использую. Скажем, можно покрыть дерево так, что оно никогда не лопнет, не рассохнется. Но для этого нужны и материалы соответствующие. Раньше использовали смолу-живицу, льняное, конопляное, касторовое масло и еще много разных компонентов, иногда в смесях. А современные пропитки — рассчитаны на 3-5 лет, потом их нужно обновлять, чтобы производитель снова мог продать вам свою продукцию. Это совсем не то…

Анатолий — интересный собеседник, многое повидал в жизни, и общаться с ним можно долго: перечислять тонкости технологий и типов древесины, обсуждать те или иные заказы, сравнивать предпочтения заказчиков в разных странах… Но сегодня Анатолий работает в Беларуси, и мы задаем последние, и самые актуальные вопросы: как можно стать его клиентом, и дорого ли стоят его услуги?

— По заказам у меня предпочтений нет, берусь почти за все. Единственное — если вижу, что человек скользкий, начинает юлить, или открыто говорит, что заказывает для перепродажи — вот с такими я работать не стану. Не переношу, когда зарабатывают чужими руками, особенно — когда выдают результаты труда за свои… А в остальном — всем рад, звоните, приезжайте, обсудим.

Резьба по дереву — кропотливая работа, отнимающая много времени. И, как и любая кропотливая работа, она должна оплачиваться. Но о конкретных ценах мастер предпочитает не говорить: все зависит от объема и сложности заказа, конструктивных нюансов, способов финишной обработки древесины. Утверждает лишь, что цены вполне разумные и по карману не только состоятельным клиентам. К тому же, в его работе, деньги — не главное.

— У каждого дерева есть душа, — с улыбкой поясняет Анатолий. — И, хотите верьте, хотите нет — я ее вижу. Как рентгеном: стоит взглянуть на дерево — и понимаю, что из него получится, а что нет. Очень надеюсь, что при обработке мне удается часть этой души сохранить…

Беседовал: Дмитрий Малахов

Обращение к читателям: Если вас заинтересовали изделия героя статьи, связаться с ним можно по телефонам: +375295582682, +375296197612